Царевна из города Тьмы - Страница 29

Гор-Оглы отправляется в Ширван

Здесь — товар шерстяной, там — железный товар,
Здесь — изюм и миндаль, там — горячий навар,
Здесь — торгуют мукой, там — стадами коней,
Но скажите мне, где же колпачный базар?

Помните ли вы, что хан Шахдар пошел войной на ханство Рейхаиа? Битва длилась три дня и три ночи, но от пыли, поднятой конями, в которой затонула земля, день был темен, как ночь, а ночь, от блеска оперенных стрел и пламени, вылетавшего из дула кремневых ружей, была светла, как день. Клубы праха, смешанные с разноцветными столбами дыма, вздымались к перепуганному небу. На земле, красной от крови, валялись мертвые тела. Сыновья лишились отцов, а отцы, не находя времени, чтобы оплакивать убитых сыновей, продолжали битву со слепой яростью. Эта битва принесла победу Шахдару. Он овладел тем пограничным городком Рейхаиа, где недавно в подземелье, заваленном огромным камнем Акваном, томились два его стрелка. Стражи доложили новому своему повелителю, что камень этот сдвинул с места некий воин, видимо, богатырской силы, обманом проникший в город в сопровождении тучного старца с безбородым лицом.

«Наверное, этот старик — мой соглядатай, подлый изменник», — подумал Шахдар и повернул победное войско обратно. Со злобным весельем, гордясь тем, что нанес поражение Рейхану, высокомерному соседу, вступил Шахдар в свою столицу. Он отправил вперед гонца с вестью о победе, он предвкушал ликующие клики подданных, но оказалось, что город пуст и молчалив. Вместо радостных толп парода навстречу Шахдару вышли только родовитые и богатые, правящие делами страны: хранитель печати, хранитель казны, хранитель плети, хранитель топора, хранитель виселицы и хранитель закона.

Так узнал хан Шахдар, что все люди черной кости, все бедняки, все рабы ушли, возглавляемые ханским конюшим Сакибульбулем, в пустыню, в неведомый, таинственный город Чамбиль. Как безумный, вопил Шахдар в своем дворце: «Предатель Безбородый! Продажный раб Сакибульбуль! Горе мне!» Но если ты обречен, помогут ли тебе вопли и стенания?

Настало опустение в царстве Шахдара. Ушли работники земли, и земля отказалась кормить высокородных. Увяли сады, высохли поля, загрязнились арыки, замолкли, обезлюдели базары. Чтобы прокормить войско, Шахдар закупал еду по соседству, и казна его, накопленная предками, быстро таяла. Чтобы па полях и в мастерских умельцев закипела работа, Шахдар покупал рабов, но рабы убегали в Чамбиль.

Прошло время, прошло в смятении, и однажды прискакал к Шахдару гонец от Рейхана с письмом, скрепленным печатью.

— Прочти это послание, — приказал Шахдар главе придворные, а сам подумал: «Наверное, проведал Рейхан о моих тяготах, требуя с меня дани и покорства».

Но вот что писал Рейхан:

«Хан Шахдар, сын, внук и правнук хана, живи долго! Подобно мне, ты владелец престола и печати. И ты велик, и я велик. И ты — тень бога на земле, и я — тень бога на земле. Но разве тень враждует с тенью? К чему же нам распри и битвы? У тебя беда, и у меня беда. Предлагаю тебе союз и дружбу. Рабы и бедняки, вся черная кость, люди земли и люди ремесла, бегут в Чамбиль, который они, сошедшие с ума, называют городом равных. Соединим свои войска, оденем сердца в железо и месть, навьючим верблюды бурдюками с водой, пойдем в пустыню и сметем Чамбилъ с лица земли, чтобы настал на ней порядок!»

Нетрудно догадаться, что это послание вернуло Шахдару радость жизни, ибо оно говорило о смерти людей. Он приказал ударить в барабан, собрать войско, состоявшее из храбрецов, опытных в ремесле убийства. Рейхану, своему недавнему врагу, он послал весть, украшенную благопожеланиями. «Могущественный сосед и брат, — писал он ему, — я иду, я опоясался для мести и кровопролития, я жду тебя и твою славную рать у подножия чамбильских гор».

А Чамбилъ, не ведая о надвигающейся опасности, благоденствовал, вкушая свободу, и только Гор-оглы был печален. Ему не давало покоя золотое колечко, властно и нежно призывающее его идти в Ширван и найти ту, чьи глаза, удивляясь и обольщая, запали ему в душу. Он только и мечтал о том, чтобы пойти в Ширван, но стыдно было ему признаться матери и всем чамбильцам, по какой причине он хочет отправиться в путь.

Сердце находит дорогу к сердцу, а печаль — к печали, и заметил Гор-оглы, что и Афсар бродит по городу в унынии. Спросил его Гор-оглы:

— Что с тобой стало, Афсар, почему тень легла па твое лицо? Или жалеешь ты о том, что перестал быть дивом, что обрел человеческий облик? Или пищи тебе не хватает в Чамбиле?

— Пищи-то мне хватает, — с грустью ответил Афсар. — Утром съел я три котла плова, а вдобавок поднесли мне в чайхане триста вертелов шашлыка. Поел я без всякого удовольствия одну-две сотни, а от остального отказался, пропала у меня охота к еде.

— С чего бы это? — удивился Гор-оглы. — Уж не приглянулась ли тебе одна из чамбильских красавиц?

— Пустое это дело, мне не до красавиц, — сказал Афсар. — Если тебе сказать не всю правду, то тоска моя оттого, что единственный я из чамбилъцев, у которого нет коня, ибо ни один скакун не может выдержать моей тяжести.

— Мне понятна твоя тоска, — медленно произнес Гор-оглы. — Каково было бы мне без Гырата? Конь — крылья человека, и ты, значит, оказался бескрылым. А теперь скажи мне всю свою правду.

— Бот она, моя правда, — открылся Афсар. — Навестил меня мой младший брат, див Гилам-Гуш. Он и сейчас лежит, греется па песке за городом, ждет меня и моего ответа.

— Гилам-Гуш? Ковёр-Ухо? Что за диковинное имя? — спросил Гор-оглы.